Накануне Нового года финляндский «Карельский союз» (Karjalan Liitto) заявил о попытках провокации: неизвестные подбивали членов организации поднять вопрос о возвращении карельских территорий, утраченных Финляндией в ХХ веке, и создании независимого государства на территории Карелии. Вопрос о возможности создания в Карелии независимого государства прозвучит и в стенах Европарламента – там 31 января соберется V Форум свободных народов России. В присутствии депутатов Евросоюза необходимость отделения Карелии, включая принадлежащий Ленобласти Карельский перешеек, от Российской Федерации будет доказывать «этнический карел и политический эмигрант» Дмитрий Кузнецов из «Карельского национального движения». Корреспондент Север.Реалии выяснял, насколько реален сценарий появления независимой Карелии.
– Для современного жителя Финляндии «карельский вопрос» – это вопрос о судьбе территорий, утраченных Финляндией по итогам Второй мировой войны (дословно – «Утраченная Карелия» – Luovutettu Karjala). Речь идет о северном и западном Приладожье и Карельском перешейке с городами Суоярви, Сортавала, Лахденпохья, Приозерск и Выборг, – поясняет исследователь из Университета Восточной Финляндии, доктор философии Александр Осипов. – Потеря была чувствительной: Финляндия утратила примерно 6,5% своей территории, а 11% населения страны были вынуждены переселиться из этих мест. После Второй мировой войны карельский вопрос, как и многие другие темы, оказался по сути под негласным запретом и стал активно обсуждаться только с падением СССР. Сейчас в Финляндии существуют общественные организации, а также политики правого толка, которые выступают за возвращение утраченных территорий и время от времени делают громкие заявления. На мой взгляд, их вряд ли принимают всерьез.
Слово «Карелия» для современного жителя Финляндии означает совсем не то, что для россиянина, считает ученый.
– Говоря о Карелии, финн имеет в виду Северную или Южную Карелию, то есть одну из двух юго-восточных областей Финляндии, граничащих с Россией. Привычная российскому слуху Карелия обязательно будет иметь приставку «республика», либо называться Российской Карелией. Лет сто и больше назад дед или прадед современного финна использовал бы похожие термины: Карелией он бы называл обширную территорию, включающую современные финские Северную и Южную Карелию плюс утраченные территории, а нынешнюю российскую Карелию – Олонецкой или Архангельской губернией, в соответствии с административным делением Российской империи, – говорит Осипов.
Октябрьская революция 1917 года и Гражданская война 1918–1922 гг., сопровождавшаяся интервенцией стран Антанты, финской агитацией и провозглашением большевиками права народов на самоопределение, по его словам, создали почву для различных проектов для российской Карелии. Должна ли она остаться частью Советской России и/или получить статус автономии, присоединиться к Финляндии или же стать независимым государством? Таким образом, карельский вопрос сто с небольшим лет назад звучал как вопрос о статусе всего региона.
– Важно также помнить, что эта территория, которая примерно совпадала с границами нынешней Республики Карелия, не была этнически однородна. Так, карелы составляли большинство только на севере – в западных волостях Кемского уезда Архангельской губернии и на юго-западе – в Олонецком уезде Олонецкой губернии. В остальных уездах преобладало русское население (кроме Повенецкого уезда, где было примерное равенство). Население приграничных волостей Кемского и Олонецкого уездов было тесно связано с Финляндией через ежегодный лесосплав и сезонные работы, ярмарки и разносную торговлю, контрабанду (например, алкоголя и кофе) и браки. Неудивительно, что многие местные жители поддерживали идею о вхождении в состав Финляндии в период 1917–1922 гг., – обясняет учёный предысторию «карельского» вопроса.
Часть информационной войны
Письма, которые стали получать карелы в Финляндии, в Karjalan Liitto назвали «информационной атакой». Как отмечают в организации, сообщения были написаны на плохом финском языке, а их отправители находились за пределами страны. «Дискуссия о возвращении Карелии в нынешней политической ситуации в мире не является актуальной», – подчеркнули в Karjalan Liitto.
«Карельский вопрос» всплыл на предвыборных дебатах, которые состоялись в Финляндии в начале года, но никто из партийных лидеров, собирающихся баллотироваться весной в финский парламент, не заявил о претензиях на Карелию. Финские политики согласились с Karjalan Liitto о том, что предновогодние слухи – это часть информационной войны.
«Я могу прямо сказать, и надеюсь, что это услышат за границей: у Финляндии нет никаких амбиций по расширению границ страны. Все разговоры об этом – полная дезинформация», – подчеркнула финский премьер Санна Марин.
«Этнический карел и политический эмигрант» Дмитрий Кузнецов, который в Европарламенте в ближайший вторник будет говорить о независимости Карелии, представляет довольно малочисленную организацию. Актив движения, «кто принимает решения», насчитывает десять человек, сообщил Север.Реалии Владислав Олейник, отвечающий в «Карельском национальном движении» (КНД) за международное сотрудничество.
– Общее число составляет около 25 человек, они находятся в разных уголках мира, как в Карелии, так и в ЕС, Украине и третьих странах, куда успели выехать после начала мобилизации, – пояснил Олейник. – Мы с уверенностью можем сказать, что в сложившейся политической ситуации у КНД есть значительная поддержка со стороны автохтонных народов Карелии (поморы, карелы, финны, инкери, вепсы, кольские норвежцы), а также со стороны потомков репрессированных жертв сталинского террора, насильно перемещённых в 1920–1950-х годах в Карелию. Это особенно чувствуется среди украинского населения карельской земли, да и внутри актива имеются люди с похожей семейной историей.
В самой Финляндии идея присоединения Карелии получила популярность во второй половине XIX века. Поиск общих корней в Карелии, рост национального самосознания и построение национального мифа привели к возникновению идеи «Великой Финляндии», которая простиралась бы до Белого моря и Онежского озера. В рамках этой идеи решение «карельского вопроса» было очевидно – объединение «родственных народов», то есть финнов, карелов и вепсов, в рамках одного государства. Сторонники этой идеи перешли от слов к делу весной 1918 года, организовав вооруженную экспедицию в Беломорскую Карелию. Впрочем, ни этот, ни последующие походы в Олонецкую и Кемскую Карелии (в Финляндии их называли «освободительными» или «племенными» войнами) больших успехов не имели.
– Для части карел решением карельского вопроса, правда временным, стало создание независимого государства – Ухтинской республики (по названию старинного села Ухта, ныне – Калевала, где проходил съезд), – рассказывает Александр Осипов. – В марте 1920 года представители одиннадцати карельских волостей провозгласили отделение Карелии от России, утвердили флаг и герб и перераспределили лесные ресурсы края. Однако уже в мае того же года части Красной Армии заняли Ухту, вынудив карельское правительство бежать в Финляндию. Эта попытка создания карельской государственности была не единственной: например, годом ранее была создана Олонецкая директория или Олонецкое временное управление, находившееся под сильным влиянием Финляндии и просуществовавшее немногим более месяца. Слабость карельского национального движения в годы Гражданской войны объясняется несколькими факторами: разобщенность Олонецкой и Беломорской Карелий, отсутствие единой программы и лидера и, самое важное, аполитичность большинства крестьян.
Большевики тоже осознавали важность карельского вопроса и решили его по-своему, создав в июне 1920 года национальную автономию в составе Советской России – Карельскую трудовую коммуну (КТК) по аналогии с созданной ранее Трудовой коммуной немцев Поволжья. Во главе КТК был финский коммунист Эдвард Гюллинг, бежавший в Россию после поражения красных в гражданской войне в Финляндии. При этом Олонецкая губерния продолжала существовать, а Петрозаводск стал центром и губернии, и коммуны. Несмотря на противоречия между «финской» и «карельской» группировками в руководстве коммуны, сам факт ее создания в том же 1920 году стал сильным аргументом в руках советской делегации на мирных переговорах Советской России и Финляндии, которые завершились подписанием Тартусского мирного соглашения. Как утверждала советская сторона, карелы уже реализовали свое право на самоопределение, создав КТК, поэтому не нуждаются ни в других формах самоуправления, ни в проведении референдума, на чем настаивала финляндская делегация.
– Последняя попытка решить карельский вопрос была предпринята в 1921–1922 годах, когда в северных волостях Карельской трудовой коммуны вспыхнуло крупное крестьянское восстание. Причинами восстания была политика местных властей: трудовые мобилизации, введение продовольственного налога и репрессивные меры к его неплательщикам. Восставшие крестьяне получили поддержку со стороны Финляндии и планировали отделение от России. Силы оказались неравны, а Финляндия не решилась на проведение широкомасштабной военной операции и пыталась действовать мирным путем, через обращение в Лигу Наций. Эта попытка не имела успеха, а уже в феврале 1922 года части восставших крестьян и финских добровольцев были разгромлены. Таким образом, карельский вопрос был снят с повестки дня и приобрел новое значение уже в ходе Второй мировой войны, – констатировал Александр Осипов.
«Нет идей, нет людей»
Известная карельская активистка Ольга Гоккоева давно живёт в Финляндии. Она занимается культурными проектами по поддержке карельского языка в России и сохранению исторической карельской деревни Кинерма, откуда корни самой Ольги.
– На дворе 2023 год, и со времён идей о Великой Финляндии прошли многие десятилетия. Финляндия – это демократическая современная страна, но редко заселенная по европейским меркам. Никаких признаков наличия территориальных претензий я не замечала. В стране с высоким уровнем благополучия и развитым гражданским обществом политики не могут думать о новых территориях, их задача – обеспечить гражданам страны и в дальнейшем все блага развитого общества, иначе их мандат быстро закончится. У финских политиков другие проблемы, в том числе не дать опустеть восточной и северной Финляндии. Нужны не земли, их у Финляндии хватает, а люди. Поэтому актуальной темой сейчас является упрощение трудовой иммиграции, – считает Гоккоева.
Впрочем, она не исключает, что в Финляндии могут быть люди, которые ратуют за возврат утраченных в годы Второй мировой войны территорий, хотя сама она не знает ни одного такого общественного объединения.
– В Республике Карелия большая часть карелов даже не знает о попытках получить независимость, которые были сто лет назад. Тогда же эти попытки и закончились. После 1920-х годов карелы не предпринимали никаких попыток стать независимыми. Подъем национального самосознания в 90-е годы в Карелии был направлен на развитие языка и культуры. К сожалению, от этого подъёма мало что осталось. Об этом говорят и результаты переписи, и количество молодежи и детей, владеющих языком. В Карелии на данный момент карельским языком как вторым родным владеют всего несколько детей дошкольного и школьного возраста, – констатирует Гоккоева.
Впрочем, о финских претензиях на карельскую территорию время от время сообщают российские федеральные телеканалы, провластные политики и даже высокопоставленные чиновники. Достаточно вспомнить нашумевшее выступление секретаря Совета безопасности России Николая Патрушева в 2015 году, который обнаружил в республике «активизацию финских реваншистов», чем очень удивил многих жителей Карелии. Это заявление секретаря Совбеза было явно неслучайным. В Карелии тогда развернулась широкая общественная кампания за отставку бывшего губернатора Александра Худилайнена, которую он объяснял происками зарубежных врагов.
Новый всплеск интереса к «карельскому вопросу» в России совпал с визитом летом 2022 года в Карелию заместителя председателя Совбеза Дмитрия Медведева, который также заинтересовался обстановкой на границе из-за вступления Финляндии в НАТО. Во время этого визита в провластные телеграм-каналы попала история про некую газету «Финская Карелия», которую якобы распространяли в республике «подпольным образом» и чуть ли не «из рук в руки». При этом саму газету в Карелии никто не видел, а в соцсетях гуляли лишь одни и те же снимки газетных полос с броскими заголовками и совершенно не читаемыми текстами. Местные наблюдатели предположили, что издание было выпущено в единственном экземпляре, который понадобился для того, чтобы поднять очередной шум вокруг «сепаратистских настроений», подогреваемых «врагами России» в приграничном регионе.
По словам независимого карельского социолога, который поговорил с корреспондентом Север.Реалии на условиях анонимности, в Карелии сейчас вообще нет никаких сепаратистских настроений: «Нет идей, нет людей».
Вместе с тем, по его словам, в федеральных СМИ часто пишут про алармистские сценарии распада России, авторство которых приписывается так называемому «коллективному Западу».
– Давайте поверим им и согласимся, что такие сценарии есть и уже более или менее детально проработаны. Но давайте также помнить, что под гражданской идентичностью понимается прежде всего представление граждан о своей роли в государственном управлении, об участии в гражданско-политической жизни. Такого рода идентичность проявляется в российских регионах, и в частности в Карелии, крайне слабо. Это не исключает, что в самое ближайшее время в республике будут общественные инициативы, которые заявят о гражданском самосознании, стремлении к участию в управлении, региональной автономии. Неготовность к гражданскому участию часто интерпретируется властью как проявление лояльности, тесно связанной с утратой механизмов общественного контроля. Да, на большей части территории России они почти полностью демонтированы. Но это не означает, что они не могут быть сформированы в условиях турбулентности и высокого ожидания перемен, – заметил собеседник Север.Реалии.
Регионалисты – не сепаратисты
В Карелии нет ни одной политической организации или даже гражданских активистов, выступающих за государственную независимость региона, говорит карельская активистка, попросившая не указывать ее фамилию.
– Я много лет участвую в съездах карельского народа, которые проходят в республике раз в четыре года, но никогда не сталкивалась с проявлениями таких настроений. Более того, в резолюциях первых съездов подчёркивалось, что карелы Республики Карелия развивают свой язык и культуру в рамках действующих российских норм. Ни в одной из тех национальных организаций, в которых я участвовала, ни разу не поднимался такой вопрос. Мы не затрагивали эту тему и с карельскими организациями Финляндии, с которыми давно сотрудничаем, – отметила она.
В современной российской истории «сепаратистские настроения» карелов публично прозвучали лишь раз – в выступлении депутата Верховного совета республики Сергея Попова на январской сессии 1992 года. Он предложил включить в повестку дня вопрос о возможности выхода Республики Карелия из состава Российской Федерации. Его поддержали 43 депутата, но подавляющее большинство карельских парламентариев были против. Что заставило Сергея Попова выступить с этой инициативой, уже не узнать – экс-депутат ушёл из жизни, а остальные участники этого голосования предпочитают о нём не вспоминать.
Единственной политической организацией карелов в Карелии с 1990-х годов считался «Карельский конгресс», лидер которого Анатолий Григорьев входил в Совет карелов, финнов и вепсов при главе республики и успел побыть депутатом карельского парламента от «Единой России». Однако после того, как республиканское управление Минюста России исключило в 2015 году «Карельский конгресс» из реестра НКО, Григорьев исчез с политической сцены.
В 2010-х годах Республиканское движение Карелии выступало за расширение прав региона. Карельские регионалисты проводили культурные фестивали и предлагали смелые идеи по продвижению региональных брендов. Идеологом РДК был журналист, блогер и писатель Вадим Штепа, однако в 2015 году из-за преследования властей он уехал из Карелии в Эстонию, и активность регионалистов пошла на убыль.
– Наше Республиканское движение Карелии было регионалистской, а не сепаратистской организацией. Европейские политологи прекрасно понимают разницу этих терминов. Регионалисты не за самоцельное «отделение» региона, но за максимизацию его самоуправления – политического, экономического, культурного, – объясняет Штепа. – В России эту разницу, к сожалению, не понимают, и поэтому нам постоянно клеили ярлык «сепаратистов», даже при организации музыкальных фестивалей «Солнцеворот». В конце концов, власти фактически запретили РДК. Но сегодня в соцсетях можно наблюдать новый всплеск регионалистских настроений в Карелии, хотя это какие-то совершенно неформальные силы, похоже на молодежь. Говорить о каких-то регионалистских организациях в нынешней российской ситуации совершенно невозможно. Есть еще эмигрантское «Национальное движение Карелии» Дмитрия Кузнецова (Миттери Панфилова), но я не вижу у него перспектив по причине его этнонационализма, который совершенно неадекватен реальной ситуации в республике.
